К 200-летию Ф.М. Достоевского
«Наше общество сороковых годов не могло похвалиться особенною ясностью своих стремлений. В людях… было в высшей степени развито чувство неудовлетворенности окружающей средой, но в этом чувстве заключалось так много мутного и беспредметного».
М.Е. Салтыков-Щедрин. Напрасные опасения.
(По мотивам отрывков из книги «Чертополох с окраины Уфы»)
Со спецсеминарским докладом «Достоевский и «Отечественные записки» 40-годов ХIХ века» я мучаюсь с каникул и не представляю, что хочу сказать, в каком направлении идти. Вернее, знаю, что мне хочется сделать, но как… не знаю. Не хватает опыта, умения отбирать главное в ворохе материала, не хватает – остро – консультации научного руководителя. И в конце концов просто шариков в голове. Эта благодатная, интересная и трудная работа просто не для меня!
Потом, когда весь материал был собран, смутно наметились пути решения проблемы. Читала все тома «Отечественных записок» и почти всю прозу 1846-48 гг., делала выписки подряд.
Однажды я пришла в зал периодики Республиканской библиотеки им. Н. Крупской (ныне носит имя А.З.-Валиди) и увидела там ВитБора (преподаватель Виталий Борисович Смирнов). Перед ним высилась стопка старинных книг. Он листал фолианты, что-то писал, погруженный в работу.
Передо мной на столе тоже стояла стопка монографий и несколько томов журнала «Отечественные записки» 1846-48 годов.
Перелистывая в очередной раз хрупкие страницы журналов почти 140-летней давности, я искала ответы на вопрос: почему вся творческая деятельность Достоевского 1846-49 годы была связана именно с этим журналом Краевского? Ведь существовали еще «Современник», а также несколько альманахов и сборников, издаваемых Некрасовым.
Конечно, сказалось влияние идей Белинского («Действительность – вот пароль и лозунг нашего века», — провозглашал он) и В.Майкова, который считал психологический анализ важнейшей потребностью эпохи. Именно это – общее видение определённых сторон жизни, общность жизненных впечатлений — определяло духовное родство писателя с общим контекстом журнала.
Двоевластие Белинского и Краевского обусловили сосуществование таких разных и во многом противоположных писателей как В. Даль, И. Тургенев, В. Соллогуб, которые тяготеют к светской линии, и Ф.Достоевский и М. Салтыков, в чьих произведениях остро звучит социальная нота.
Смысл произведений первых авторов можно обозначить, как «Жизнь в общем неплоха».
Главные герои Соллогуба — красавица с душой младенца и светский загадочный дипломат, изучивший пружины общества. Лукаво и осторожно он возмущает жизнь дамы-младенца. Герои Даля тоже действуют в светских салонах, среди света, празднеств, блеска. Его герои, братья-двойники, вселяют суеверный ужас и ненависть к себе народа.
На их фоне судьбы героев Достоевского и Салтыкова просто вопиют: «так жить нельзя». «Белые ночи», «Бедные люди», «Двойник» изображали «будничную повседневную жизнь, которая кишит вокруг каждого из нас и пошлость которой нарушается только неожиданным появлением смерти» (Белинский). Круг петербургского ада проходит перед читателем с его грязными углами, непроветриваемыми меблированными комнатами, где задыхается живая душа.
Появляется новая волна интереса к тому, что Достоевский назвал «тайной человека». Но какая глубокая разница в том, как развивают эту тему разные авторы! Достоевский делает это глубже, философичнее, трагичнее…
Через некоторое время я поняла, что и как хочу сказать. Да, именно эта идея – выявить внутренние связи, обнаружить дискуссию-диалог в ряде печатавшихся в то время произведений. Эта идея смутно вырисовывалась ещё на втором курсе, а теперь стала ясной и чёткой! Чудо прозрения!
ВитБор встал, пошёл к выходу. Возвращаясь на место, остановился позади меня, страница журнала была открыта на «Господине Прохарчине». «Ну, ну», — усмехнулся он. Если бы он знал, какой груз с меня снял просто тем, что я его вижу здесь!
Писатели в журнале «Отечественные записки» используют общие художественные приемы для выражения своих главных мыслей произведений. Интересен прием двойничества. Двойники Достоевского, в отличие от героев других авторов, страдают от двойничества сами, здесь раздвоение личности перерастает в сумасшествие.
Достоевский, в отличие от Даля, использует его для «уяснения природы» человека: добр он или подл. В «Бедных людях» он утверждает положительную сущность человека. В «Двойнике» появляются нотки сомнения в этом. В «Господине Прохарчине» писатель утратил последние крохи сомнения и потребность в расщеплении героя исчезла. Человек, по Достоевскому, не зол или добр, «он и зол и добр одновременно».
Теперь, когда концепция работы стала более- менее проясняться, начались другие муки. Какие связи важнее: идейно-тематические, эстетические, художественно-выразительные? Первые уже выявлены некоторыми исследователями, хотелось сказать что-то своё. Но не будет ли это «глубокой философией на мелких местах»?
Такого рода сомнения мучили меня долго. К нему обратиться? У него личная жизнь мчится на всех парусах. До нас ли ему теперь? А у кого? У подруги Веры в соседнем подъезде отец — доцент по русской литературе XIX в. первой половины. Обратилась к нему. Он иные пути стал предлагать: главное – Достоевский, а остальные концентрируются вокруг него.
Но что-то протестовало внутри меня: это банально и совсем не отвечает моим задачам. И интересное дело – параллельно с его словами внутри меня шла работа мысли в ином направлении. Достоевский – гений по сравнению с теми, с кем он печатался. Но я рассмотрю всех наравне в хронологическом порядке. И тогда яснее будет вырисовываться дискуссия – диалог эпохи. Это для меня важнее. Да, советоваться иногда полезно, хотя бы для того, чтобы оживить течение собственных мыслей…
Конечно, Достоевский в 40-е годы не так глубок и интересен. В более поздние 60-е годы в полной мере проявился кровоточащий гуманизм писателя, его художественный мир обогатился глубокими философскими мыслями и в громкую силу прозвучали вечные вопросы человечества…
Герои Достоевского в тот период заметно развивались, становясь на новую ступень. Они приходят к осознанию несправедливости социального устройства жизни. На место прежнего героя разночинца писатель ставит новый тип – мечтателя, слабое сердце.
«Я никогда не был неблагодарен, — продолжал Вася тихо, как будто рассуждая сам с собою (повесть «Хозяйка»). – Оно, Аркадий, выйдет, как будто я и в самом деле неблагодарен, а это меня убивает». Смертельный ужас овладевает Васей Шумковым от одного сознания, что он не успевает в срок выполнить для начальника свою работу.
В «Белых ночах» герой размышляет. «Где же мечты твои? – спрашивает он себя. – Что же ты сделал со своими годами? Куда ты схоронил свое лучшее время? Ты жил или нет?…. И приходит к горькому выводу: «Все было ничто, глупый круглый нуль, было одно лишь мечтанье!» Мечтательность – «мнимое убежище от тривиального, безобразного, несправедливого и недоброго порядка жизни», — предостерегает писатель.
В «Неточке Незвановой» становление героини начинается с пробуждения от мечтаний. «Действительность поразила меня врасплох среди легкой жизни мечтаний». Она становится участницей в жизни и отношениях людей, в ней проявляется активная жизненная позиция: «Я же не могла молчать»…В Неточке ярко проявляется образ борца за справедливость. «Вы хотели удержать над ней первенство и удержали. Но для чего? Для того, чтоб доказать ей, что она заблуждалась и что вы безгрешнее ее… Ваше тщеславие, ваш ревнивый эгоизм были безжалостны». Неточка умеет не только видеть зло, но и противостоять ему. В этом своеобразие и новаторство Достоевского в 40-х годах 19 века. Но не случайно, видимо, повесть не закончена…
Накануне перед чтением докладов спала плохо, переживала. В обрывках снов вдруг ярко и зримо высветился эпизод… Мой путь, видимо, был долгим, трудным, мучительным. Я шла, глядя себе под ноги на испепеленную до бледно-желтого песка землю, не в силах поднять взгляд. Вдруг передо мной застыли две босые ноги, с которых свисала до щиколоток бахрома сильно потрепанных серых полотняных штанов. Поднимаю глаза вверх и застываю. На меня смотрит худое изможденное лицо, хорошо знакомое по портрету В.Перова. Боже, это Достоевский!
— Федор Михайлович, — ошеломленно прошептала я. – Это вы? Какой у вас усталый вид…
Первой отчиталась Ольга Аксютёнок по Огареву. Смирнов был в восторге:
— На высоком научном уровне, сделан профессионально. Если б от меня зависело, я бы рекомендовал вас в аспирантуру.
Выходит Ленка Донник. Я ее почти не слушала, меня тревожил вопрос, где что сократить, потому что чтение всего доклада заняло бы час. Сидела, отмечала сокращения. Перечитывала. Господи, как всё мелко, суетно, несерьёзно! Он разгромит меня!
Ленка бойко отбарабанила и сказала: «У меня всё». Я с недоумением посмотрела на неё, потом на часы: она читала 15 минут. И я почувствовала: в нашей большой аудитории пахнет грозой. Опять, наверно, Ленка, как в прошлом году, схалтурила.
ВитБор внешне был спокоен и просил каждого высказаться, но я чувствовала, что взрывчатая сила копится в его большом теле и карих глазах.
Он её разнёс!.. Да, во мне всё упало.
ВитБор сел за стол и с ехидцей спросил:
— У вас готов доклад?
Я осторожно ответила:
— Ну я могу почитать.
– Даём вам 40 минут.
Выхожу к кафедре, он встаёт и начинает курсировать вдоль стены и рядов. Читаю вступление, первую главу основной части пропускаю, так как это было в курсовой, и начинаю читать с контекста. Волнуюсь, мучаюсь, видя недоработанные места. И одновременно плодами увлечённого труда.
Заключение к работе я прочитала звенящим от волнения голосом. Переживания были нешуточные, острые.
— Достоевский сотрудничал с журналом «ОЗ» с 1846 по1849 гг. Главная тема его произведений в этот период – разночинец. Но в разработке темы прослеживается три подхода к изображению разночинца – чиновник, забитый и пораженный чувством амбиции; мечтатель, пребывающий в призрачных снах; борец, способный защитить слабого. Творчество направлено на постижение тайны «маленького человека». При этом в наличии «зла» в человеке он обвинял не природу человека, а несправедливый социальный строй, оказывающий вредное влияние на душу.
Рассматривая беллетристику того периода, мы обнаруживаем общие эстетические закономерности, общие мотивы, использование одних и тех те приемов разными писателями.
По мнению М.Теплинского, «читатели также всегда учитывают то, что мы назвали «журнальным контекстом». Любое произведение получало свой «отблеск» от соседних материалов». Порой в произведениях можно увидеть не просто отблеск, а прямое отражение, варьирование отдельных сюжетов и приемов сюжестроения. Все это свидетельствует о том, что в «Отечественных записках» существовала своя литературная школа.
В 1848-49 годах точек соприкосновения в произведениях разных авторов становится меньше. Дискуссия целиком переносится в область проблемы героя, главенствующим становится его эволюция. И уже внешние приемы сюжетосложения перестают играть столь важную роль.
Отзывы были хорошие, а он чуть не дифирамбы пел: «Слушал с большим удовольствием… самостоятельная работа… после небольшой доработки можно рекомендовать к печати… новый глубокий вывод напрашивается о том, что в «0течественных записках» существовала своя литературная школа».
Но слов о научности, о профессионализме не было. Значит, доклад мелкий, ученический и не такой интересный, как он пытается обрисовать. В конце занятия сказал, что все, кроме Лены, будут писать дипломные работы.
Аудитория опустела, а я осталась дописывать статью. Влетает четверокурсница Оля Старкова и радостно сообщает:
— Смирнов заходит на кафедру и говорит: «Сейчас Хазипова сделала великолепный доклад». Сам такой довольный.
И только тут я поверила, что он не из душевного благодушия всё это говорил.
Позже он сказал лаборантке литкабинета Насиме Алмаевой, что ожидал от меня большего, но то, что получилось, тоже неплохо…
(диплом защищен в 1978 году в Башгоспединституте на «отлично»)
